Без вести умершие. Исследование «7х7» о судьбе мирных жителей Курской области, погибших после вторжения ВСУ

Одна из первых погибших: беременная Нина Кузнецова

Артём Кузнецов последний раз видел свою жену Нину 6 августа 2024 года. Уже мертвая, она лежала на операционном столе гинекологического отделения Суджанской центральной районной больницы. К селу Гончаровка, где находится эта больница, подступали силы ВСУ.

Нина и Артём Кузнецовы вместе с почти двухлетним сыном Матвеем жили у матери девушки в деревне Куриловка — в семи километрах южнее Суджи. 28-летняя Нина была на втором месяце беременности. Несмотря на участившиеся в начале августа обстрелы, она старалась сильно не волноваться. Врачи предупредили девушку об угрозе выкидыша, и она не хотела навредить плоду.

В день наступления ВСУ на Курскую область Кузнецовы поняли, что пора эвакуироваться из Куриловки. Уезжать договорились на двух машинах. Артём сел за руль первой, а Нина с матерью и Матвеем поехала следом на другой.

Как только семья выехала из деревни, на обочине перед машинами появился человек в военной форме. По словам Артёма, мужчина был в каске с синей изолентой (подтвердить или опровергнуть эту информацию в условиях войны не представляется возможным — прим. ред.). «Мы с ним пересеклись взглядом. И он начал стрелять в упор. У меня пуля пролетела возле виска», — рассказал мужчина «7х7».

Одна пуля попала Нине в грудь. Девушка потеряла управление, и ее машина врезалась в автомобиль мужа.

Артём вместе с тещей погрузил окровавленную жену в свой салон. Стрелявший солдат, по словам Кузнецова, преследовать их не стал.

Пока Артём вез Нину в Суджанскую центральную районную больницу, девушка еще хрипела. В больнице, несмотря на обстрелы, оставались врачи. Они уложили Нину на операционный стол, на котором она умерла.

Обстрелы усилились, и у Артёма почти не было времени проститься с женой. Сотрудники больницы вместе с мужчиной были вынуждены все бросить и бежать.

Сколько погибших и кто их считает

Настоятель Свято-Троицкого храма в Судже Евгений Шестопалов после наступления ВСУ эвакуировался в Курск. В новом городе стал служить там, «куда пригласят». Приход он не получил — не хотел отказываться от своего храма в Судже, где в первые дни наступления укрывал мирных жителей. Из-за боев здание церкви наполовину разрушено: купола лежат на земле, иконостас сгорел.

В день встречи с журналистом «7х7» отец Евгений провел воскресную службу в храме Вознесения Господня в историческом районе Курска. Рано утром бело-голубая церковь подсвечена мягким светом. Ярче всего освещен образ Иисуса Христа с распростертыми руками. 

Шестопалов — высокий крупный мужчина 50-ти лет. Темные волосы священника собраны в хвост, лицо испещрено морщинами. После службы он торопливо набросил куртку на рясу и вышел из церкви. У дверей его поприветствовал прихожанин из Суджи. Отец Евгений дружелюбно улыбнулся ему — он старался поддерживать связь со всеми суджанами, которые ходили в Свято-Троицкий храм.

Именно от прихожан Шестопалов узнавал новости о погибших суджанах. Он собрал их имена в список. В декабре 2024 года в его списке было 16 человек. К марту, по словам отца Евгения, число увеличилось «больше, чем в два раза». Большинство имен он узнал от прихожан из Суджи, которых Украина вернула в Россию через Беларусь 22 ноября и 3 марта.

Связаться с этими людьми невозможно. По словам Шестопалова, российские власти почти никого не пускают к вернувшимся суджанам, они находятся под охраной. «7х7» пытался поговорить c некоторыми из них — Валентиной Половинкиной, Юлией Фурсовой, которая родила в оккупации, ее матерью Еленой Фурсовой, а также с двумя их родственницами. Они не ответили на сообщения или отказались общаться с «7х7».

— Кто-то нарушил комендантский час [установленный украинской комендатурой], и его застрелили. Кто-то попал под осколки. А есть люди, у которых сердце не выдержало. Мы ничего не знали о моей прихожанке, старушке Оле, пока люди не вернулись из Суджи. И уже от них узнали, что в интернате, где их содержали, она умерла. Вслед за ней через день или два умер ее муж Михаил. Вот такие судьбы и ситуации — столько горя. И никак его не измерить, — сказал отец Евгений.

От прихожан Шестопалов узнал, что в суджанской школе-интернате после 6 августа жили люди, чьи дома были разрушены из-за обстрелов и воздушных атак, а также дети и те, кто не мог передвигаться и ухаживать за собой самостоятельно. Там умерла еще одна прихожанка Шестопалова Татьяна Дядичко. Дата смерти и причина отцу Евгению неизвестны.

Список с именами погибших Шестопалов оставлял в алтарях всех храмов, где служили уехавшие из Суджи священники. В самом городе, по словам отца Евгения, не осталось представителей духовенства, поэтому службы, в том числе поминальные, проводить было некому. Немногое, что могли сделать эвакуированные суджанские священники, — провести «заочные отпевания» без тел.

— Вообще так не принято. Но такую форму в нашем случае благословили многие архиереи, если мы точно узнали, что человек погиб. Если были сомнения, мы молились как о живых, — сказал «7х7» священник.

Другой список погибших начал собирать курский активист Владимир Синельников. Он не публикует имена по этическим соображениям и по просьбе родственников. Синельников не сказал журналисту «7х7», сколько человек в его списке. Но уточнил такой фразой: «Их не пять и даже не 55». Представители власти 30 января попросили активиста не раскрывать данные о погибших.

— [Финальная] цифра [погибших] требует подтверждения, и эта работа еще далека от завершения, потому что погибших сложнее всего подтвердить. Для этого нужно поехать, осмотреть место захоронения, опросить людей. Пока мы точно знаем о десятках погибших. Мы знаем, где и при каких обстоятельствах они погибли, где искать тела, чтобы можно было их перезахоронить, когда закончатся боевые действия, — пояснил Синельников.

Данные о погибших во время оккупации ВСУ активисту передавали жители, оставшиеся в Судже. Они опознавали людей, помогали находить родственников. Синельников работал и с другими источниками информации, чтобы подтверждать гибель суджан. По его просьбе «7х7» не раскрывает эти источники.

Владимир Синельников указал в списке причины смерти людей. Большинство, по его словам, погибли по естественным причинам, так или иначе связанным с войной: недоступность медицинской помощи, отсутствие лекарств. Часть жителей погибла из-за обстрелов. Например, по данным активиста, шесть человек погибло из-за сброса авиабомбы на интернат в Судже (украинская комендатура сообщала только о четырех погибших). Один человек совершил самоубийство. Еще один — погиб в ДТП. Обстоятельства этих смертей невозможно проверить во время войны, поэтому «7х7» не приводит известные Синельникову детали.

 

Погибшие во время оккупации ВСУ: данные российской и украинской сторон

Россия и Украина озвучивали разные цифры погибших, при этом не уточняя, как власти считали. Из-за этого сложно оценить количество жертв в Курской области с начала наступления ВСУ в августе и до момента публикации материала.

За семь месяцев оккупации российская сторона дважды отчиталась о количестве погибших мирных курян. Представитель МИД РФ Родион Мирошник 23 сентября заявил о 56 жертвах за первые недели вторжения ВСУ. Через две недели он же в эфире телеканала «Россия-24» рассказал о 70 погибших.

Информация от украинской стороны впервые появилась 11 января. Спикер украинской военной комендатуры в Курской области Алексей Дмитрашковский сказал, что во время атаки со стороны ВС РФ рваную рану руки получила мирная жительница, утром следующего дня она скончалась. Женщина жила в интернате в Судже, где, по утверждению Дмитрашковского, на начало 2025 года содержалось 70 россиян с инвалидностью, болезнью Паркинсона и другими заболеваниями.

По данным Дмитрашковского на 16 января, за время украинской оккупации Суджанского района погибло 112 мирных жителей. Из них, по его словам, 36 человек стали жертвами российских обстрелов, еще 40 умерли от «сердечных приступов». Причины смерти остальных он не уточнил.

Смерти по «естественным причинам»

Родные пенсионерки Калерии Момотковой узнали о ее гибели в ноябре 2024 года. По информации «7х7», она скончалась 1 ноября. Невестка Калерии Марина Зайцева рассказала о потере родственницы в соцсетях. Причину смерти 88-летней Момотковой, в прошлом учительницы биологии, она не написала. Корреспондент «7х7» выяснил, что пенсионерка не могла самостоятельно эвакуироваться из захваченной Суджи — к моменту наступления ВСУ она не вставала с кровати. Ее сын и невестка живут в Московской области, поэтому не смогли вывезти женщину.

— Я Калерию Ильиничну знала очень хорошо, — рассказала «7х7» соседка Момотковой Людмила, которой удалось выбраться из Суджи (собеседница попросила не указывать ее фамилию — прим. ред.). — Мы жили с ней на соседних улицах, мой муж учился в ее классе. Она всегда была такой сияющей женщиной, великолепной. Когда она была моложе, она проходила мимо, и за ней всегда шел шлейф духов. Она действительно была королевой. И до самой старости она это ощущение сохраняла, пока не слегла.

По словам Людмилы, перед тем как уехать из города в начале наступления ВСУ, она оставила для Калерии Ильиничны воду и замороженное мясо. Соседка уверена, что к Момотковой приходили соцработник и оставшиеся в Судже соседи. При этом жительница города Ольга Устинова писала в соцсетях, что соцработник перестал ходить к Калерии Момотковой и 93-летней Нине Хоменко с 7 августа — второго дня наступления ВСУ. 

Хоменко, как и Момоткова, была на попечении социальной службы. Она передвигалась на ходунках и не выходила на улицу по несколько месяцев. В начале сентября 2024 года она умерла в оккупированной Судже. Об этом написал родственник Хоменко Алексей Шевцов в комментариях под постом о смерти Момотковой в группе «Суджа онлайн». Журналисту «7х7» Шевцов рассказал, что из украинских видео семья узнала и о гибели внука Нины Максима. Что с ним случилось, его родным неизвестно.

И украинская сторона, и активист Владимир Синельников говорили, что гибель из-за болезни или отсутствия ухода — одна из основных причин смерти среди мирных жителей, оставшихся на территории, куда зашла украинская армия. В основном это были пожилые люди без родственников и на попечении социальных служб. Они не могли эвакуироваться самостоятельно, их не вывезли власти. Сколько людей умерло по естественным причинам с августа 2024-го по март 2025-го, достоверно установить не удалось. «7х7» точно известно о пяти таких случаях.

Сторож Суджанского краеведческого музея Михаил Ефимов пережил содержание в концлагере в Польше в 1941 году. К своим 90 годам он перенес несколько инфарктов, рассказали «7х7» коллеги Ефимова. Мужчина нуждался в постоянной медицинской помощи. О смерти сторожа в оккупации сотрудники музея узнали в начале декабря от суджан, которых Украина вернула в Курск.

Из разговоров с эвакуированными жителями журналист «7х7» выяснил, что близкие пропавших без вести курян в надежде услышать любые новости смотрели программу «Ненужные Путину» на канале украинской теробороны «ТРО Медиа». Эту программу снимали украинские военные журналисты по инициативе комендатуры ВСУ на оккупированной территории Курской области. Судя по 150 роликам, цель программы — продемонстрировать «внешнему миру», что украинцы нормально обращались с курянами. Герои некоторых видео хвалили ВСУ и жаловались на бросившую их российскую власть.

В одном из видео программы «Ненужные Путину» Александр Найденко из села Заолешенка Суджанского района обратился к своей племяннице Анне. Мужчина рассказал, что его мать Тамара умерла, потому что «была уже старая» и не выдержала оккупации.

«7х7» нашел страницу Александра Анатольевича Найденко из Суджи в «Одноклассниках», а также информацию, что его полный тезка баллотировался на выборы в представительное собрание Суджанского района в 2009 году. В группе «Подслушано Суджа» пользовательница Анна Конева пыталась отыскать Найденко и его мать Тамару, представившись племянницей Александра. Анна не ответила на сообщение «7х7».

Николай Горлачёв из Суджи на момент вторжения ВСУ был почти обездвижен из-за перелома шейки бедра и перенесенного инсульта, рассказала «7х7» его дочь Людмила Горлачёва. В одном из видео (его скринкаст есть в распоряжении «7х7», но редакция не смогла найти первоисточник) она увидела соседку. Та на камеру обвинила Людмилу в том, что она «бросила отца», и Николай «десять дней лежал закрытый», пока его в доме не нашли украинские военные. Соседка вместе с другой суджанкой 25 дней ухаживала за Николаем, «кормила с ложки, поила с соски» (вероятно, из бутылочки с соской), но тот умер. По утверждению женщины, могилу для Николая Горлачёва вырыли возле дороги. Похоронить сразу не смогли из-за отсутствия помощи какого-то человека. О ком идет речь, женщина не пояснила.

Дочь Горлачёва Людмила рассказала, что ее отца в итоге похоронили «по разным сведениям, на огороде или на кладбище». Она отказалась встретиться с корреспондентом «7х7».

Похороны своими силами

Из роликов программы «Ненужные Путину» родственники погибших на занятых ВСУ территориях узнавали, кто, где и как похоронил их близких. Героиня одного ролика, опубликованного в ноябре, — Анна Капустина. Она приехала в Суджу из деревни Леонидово, которая, по ее словам, полностью уничтожена. Леонидово с августа 2024 года 79 раз фигурировало в сводках мест, по которым наносили удары российские военные. Минобороны вернуло Леонидово под контроль РФ 17 января. Анна сказала, что перед отъездом из деревни закопала в огороде двух пожилых родственников. Кресты не поставила. Как умерли близкие, женщина не пояснила. Найти ее контакт «7х7» не удалось.

В ролике, выложенном украинской комендатурой осенью 2024 года, суджанин Андрей Карпенко рассказал, что умерших хоронили «наши девчата», а помогали его соседи — семья Хамидовых («7х7» не удалось выяснить, о какой семье идет речь). По его словам, так была погребена лежачая женщина с инвалидностью Валентина.

«7х7» нашел вo «ВКонтакте» страницу Андрея Карпенко из Суджи. Последний раз он был онлайн 6 августа 2024 года. В комментариях под видео украинской комендатуры два пользователя написали, что знакомы с Андреем.

— Людей [в оккупации] хоронят своими силами. Если верующие люди есть, они могут, конечно, почитать какие-то молитвы. Но как хоронят погибших, мы можем только догадываться. Вряд ли там есть гробы, — предположил в разговоре с «7х7» отец Евгений Шестопалов.

Без гроба, по данным священника, соседи похоронили его друга, суджанина Юрия Кравченко. Отец Евгений сообщил, что тело Юрия пролежало двое суток в кювете.

Администраторы группы «Подслушано Суджа» 30 декабря 2024 года опубликовали некролог, посвященный Юрию Кравченко. Неизвестный автор написал, что мужчина ехал по дороге в селе Махновка и остановился возле заправки «Лотос», чтобы помочь раненым российским солдатам-срочникам. Кравченко погиб из-за атаки дрона. В соцсетях мужчину называли старостой сельсовета, а также казаком станицы Суджанской. «7х7» относит его к мирным жителям, так как в свидетельствах есть данные, что он был безоружным волонтером и занимался эвакуацией суджан.

Еще одна могила появилась в деревне Куриловка Суджанского района. В ней похоронен 28-летний Алексей Трубицын. Он был ровесником убитой беременной Нины Кузнецовой. Погиб в тот же день, что и она — 6 августа — и почти на том же месте, где девушка получила ранение — на автомобильной дороге. Трубицын ехал в деревню из Курска, чтобы забрать мать.

Женщина ждала его и, не дождавшись, поехала искать сына. Место гибели Алексея контролировали украинские военные, рассказала его родственница изданию Readovka.

Солдаты сказали матери, что парень подорвался на мине. Ей позволили забрать тело и похоронить в своем дворе, сообщил «7х7» муж Нины Артём Кузнецов. Связаться с матерью Трубицына на момент публикации не представлялось возможным.

— В селах, в окрестностях города людей хоронили где придется: в огородах, в теплицах, перед домом, за домом. Бывает, что у людей не было сил самостоятельно захоронить погибших, — преимущественно в городе остались больные одинокие старики, у которых не было возможности выехать. В таком случае им помогали хоронить [украинские] военнослужащие, — сказал активист Владимир Синельников.

По его данным, погибших также хоронили на Гончаровском кладбище близ Суджи.

— Людей хоронят, трупы нигде не лежат. На могиле ставят крест, на нем пишут, кто похоронен, дату смерти и время захоронения. Все происходит примерно так же, как это происходило в 2022 году в украинских городах, которые подвергались обстрелам, например, в Харькове, когда людей хоронили во дворах многоэтажных домов, — рассказал активист.

Фото или видео захоронений в огородах и во дворах, как это было в разбомбленном в марте 2022 года Мариуполе, на момент публикации журналисты «7х7» не нашли ни в соцсетях, ни у собеседников.

Что сделал «Красный Крест» для учета погибших и мест их захоронения

В открытых источниках «7х7» не удалось найти данные, что российские власти забирали тела погибших мирных жителей с территорий, которые контролировала Украина. По мнению отца Евгения Шестопалова, сторонам боевого конфликта было сложно договориться, и единственным способом передать тела был вывоз через нейтральную страну — например, Беларусь. Такой «зеленый коридор» Украина и Россия организовали дважды для выживших жителей Суджанского района: 22 ноября и 3 марта. В эти дни в Россию вернулись 46 и 33 человека соответственно. 

Посредником в организации «зеленого коридора» был «Международный Комитет Красного Креста». Это организация, предоставляющая помощь и защиту пострадавшим от войны и другого насилия. Неизвестно, говорили ли две страны с участием представителей «Красного Креста» о передаче тел погибших для дальнейшего захоронения. 

По данным председателя курского отделения «Красного Креста» Алексея Гапонова, организация собирает данные о смертях со слов жителей, затем передает в МВД. Человек не признается погибшим, пока не будет найдено тело.

Алексей Гапонов отказался назвать журналисту «7х7» количество известных «Красному Кресту» жертв, сославшись на запрет властей.

Российский «Красный Крест» вместе с волонтерами ведет список стихийных захоронений в Курской области. Доступ к нему закрыт. По словам Алексея Гапонова, волонтеры и эвакуированные жители приграничья через сайт организации сообщают о таких захоронениях, после чего организация передает данные в полицию.

Гапонов не знает точное число стихийных могил, однако предположил, что их «несколько десятков». После возвращения курских территорий под контроль российской армии силовики должны будут обследовать эти захоронения. Но живых будут искать в первую очередь, сказал Алексей Гапонов. 

Как по закону власти должны поступать с телами погибших — и как было на самом деле

У курских властей есть порядок действий при вывозе тел погибших мирных жителей из «серой зоны» — с территорий, которые не находились под контролем ВСУ, но активно обстреливались. Например, такими в месяцы оккупации являлись Большесолдатский, Кореневский и Глушковский районы Курской области. 

В распоряжении «7х7» — документы от глав перечисленных районов и правительства области, объясняющие, как организован вывоз останков. Информацию о телах погибших должна обрабатывать межведомственная группа на базе регионального управления МЧС. Перемещением тел из зоны боевых действий занимается Минобороны. А сортировка, регистрация и хранение останков — ответственность «Бюро судебно-медицинской экспертизы» и военно-следственного управления СКР по региону. Эксперт бюро может поехать на место обнаружения тел в зоне ЧС на территории Курской области. Таких выездов не было ни разу, по данным на середину января 2025 года. Зоной ЧС является вся территория региона.

Администрации Большесолдатского, Кореневского и Глушковского районов заключили контракты с ритуальными компаниями на транспортировку тел погибших с территории муниципалитетов в медицинские учреждения. Власти Большесолдатского района уточнили, что тела вывозят, если нет угрозы исполнителю и «позволяет обстановка». Похожий ответ у главы Кореневского района Марины Дегтяревой. Там вывозить тела с обстреливаемой территории можно только с разрешения Минобороны, так как у «уполномоченных служб» нет защиты от обстрелов и атаки дронов.

Несмотря на действующий порядок, жителям Курской области иной раз приходилось добиваться вывоза тел близких из «серой зоны» через обращения к властям и правоохранительным органам. Это делал муж 22-летней Яны Гребенниковой, погибшей вместе со своими родителями в Глушковском районе 29 августа. 

За 10 дней до их гибели, по утверждению российских военкоров, украинская армия уничтожила мост через реку Сейм в селе Карыж Глушковского района. На его месте ВС РФ проложили понтонную переправу, по которой 29 августа и пыталась уехать из приграничья семья Гребенниковых.

По версии СК РФ, когда машина Гребенниковых ехала по переправе, Украина сбросила на нее управляемую авиабомбу. Знакомые семьи рассказали «7х7», что тела родителей остались лежать на переправе, а Янино упало в реку. Через пару дней труп вытащили на берег (кто это сделал — редакции неизвестно). Родственница Гребенниковых рассказала, что приезжали «люди в форме», смотрели на тело и уезжали.

«7х7» выяснил у родственницы семьи, что полиция вывезла останки Яны только после того, как муж девушки сходил к бывшему врио губернатора Алексею Смирнову и обратился в прокуратуру Курской области. Журналистам не удалось найти контакт мужа погибшей и связаться с ним. Знакомая семьи рассказала редакции, что Яну Гребенникову и ее родителей похоронили в Белгороде, где живет их близкая родственница, спустя пять дней после гибели.

В распоряжении «7х7» есть документ, подписанный заместителем председателя комитета региональной безопасности Курской области Дмитрием Демьяненко. В нем указано, что некий «военный из Рыльска» (этот город расположен на берегах реки Сейм) доставил тело Яны Гребенниковой 3 сентября 2024 года в «Бюро судебно-медицинской экспертизы» в Курск.

В первые дни вторжения ВСУ в группе «Подслушано Суджа» во «ВКонтакте» появились два поста c просьбой вывезти труп Ивана Бахтыря из села Черкасское Поречное в Суджанском районе. Авторами постов были его жена и дочь.

Судя по каналу провоенного блогера Кирилла Федорова, через Черкасское Поречное в те дни шли пехотные подразделения ВСУ вместе с танками и бронеавтомобилями. Россия била по ним дронами «Ланцет». Спустя месяц в канале «Два майора» появилось видео удара российской авиабомбы ФАБ-3000 в районе Черкасского Поречного.

«Папу убило дроном, тело лежит в подвале вторые сутки. […] Некоторых эвакуировали, а труп привезли домой и пока оставили в подвале. Я боюсь, хоронить некого будет, неизвестно, когда мы сможем туда вернуться», — написала дочь погибшего Елена Найденко 9 августа.

Судя по данным из соцсетей, дочь и жена Бахтыря смогли эвакуироваться из Черкасского Поречного в Курск. Женщины отказались общаться с «7х7», но их родственник рассказал, что в селе оставались «пара человек», и семья надеялась, что они «что-то сделали с телом».

Минобороны 9 марта 2025 года сообщило о захвате Черкасского Поречного группировкой войск «Север». Село было занято ВСУ семь месяцев. «РИА Новости» опубликовало видео, на котором российские военные поднимают триколор над руинами местной церкви. Семья Ивана Бахтыря планировала вернуться в село после разрешения военных, сообщил «7х7» родственник убитого мужчины 10 марта. По его словам, близким могут не отдать тело Ивана до результатов экспертизы ДНК — так уже было с умершими в соседнем селе Русское Поречное. Дочь Бахтыря 12 марта в соцсетях уточнила, что тело ее отца не было вывезено из Черкасского Поречного.

Минобороны 17 января вернуло контроль над селом Русское Поречное. В тот же день канал «Брянский фронт» распространил два видео, снятых российскими военными в подвалах неких строений. На кадрах были видны сильно разложившиеся останки.

Авторы роликов утверждали, что это трупы мирных пожилых сельчан, что у них были связаны руки, а на телах видны следы огнестрельных ранений. После появления видео Следственный комитет возбудил уголовное дело о терроризме. По версии СК, в Русском Поречном были убиты и сложены в подвал 22 человека. Украинские власти назвали фейком обвинения в издевательствах над сельчанами.

Врио губернатора Курской области Александр Хинштейн 21 января заявил, что правительство региона поможет семьям похоронить погибших. Еще раз он написал об этом через 10 дней. Прошли ли похороны, на момент публикации было неизвестно. 

Власти РФ не назвали имен погибших и точные причины смерти. Журналисты «7х7» пытались найти в соцсетях какие-либо посты или комментарии о погибших в подвале в Русском Поречном от их родственников или знакомых. Обнаружить такую информацию не удалось.

В начале февраля телеканал «Россия» показал интервью с якобы «родственником убитого в Русском Поречном» Александром Саньковым. Позже он рассказал изданию «Агентство», что тело его отца не нашли — погибшим оказался сосед. 6 марта издание «Проект» опубликовало расследование, что происходило в Русском Пореченом. Его авторы нашли противоречия в показаниях СК и украинских пленных, которые признались в убийствах, а также предоставили доказательства, что история про убийство мирных в селе — спланированная медиакампания. 

Кто помог вывозить тела из приграничья: волонтеры чата Скроб

Косметолог Мария Скроб большую часть жизни провела в Кореневском районе, но в последние годы жила в Курске. В начале вторжения ВСУ она создала закрытый чат «Помощь кореневцам» для тех, кто эвакуировал земляков из опасной зоны. По данным курского издания «Друг для друга», за первые три месяца боев Скроб помогла вывезти 655 жителей приграничья. В том числе 98-летнюю ветераншу Великой Отечественной войны Клавдию Турсину-Войтову, эвакуировать которую забыли местные власти.

Волонтеры в чате Марии Скроб ежедневно предупреждали жителей о недопустимости поездок в поселок Коренево — из-за мин, растяжек с гранатами, сброса взрывчатки с боевых дронов и ударов ракет. Но люди, которые возвращались в район, продолжали там погибать.

Журналист «7х7» обнаружил в чате Марии Скроб сообщения от волонтеров о 17 телах мирных жителей, вывезенных в курские морги из Кореневского района с 24 сентября по 7 декабря 2024 года. В некоторых случаях вывозить тела помогала военная полиция. 13 января 2025 года Скроб написала, что из населенных пунктов Снагость, Кремяное, Коренево и из части села Любимовка волонтеры вывезли все тела мирных жителей. В других селах работа продолжалась. 

По словам Марии Скроб, представители Минобороны оборудовали машины волонтеров системами радиоэлектронной борьбы и детекторами беспилотников «Булат». Это позволило добровольцам заезжать в самые опасные места Кореневского района для поиска тел. А организация «Полк Марго», помогающая военным, поделилась двумя сотнями пакетов для трупов, рассказывала Скроб в ноябре «Курским известиям».

Волонтерам приходилось забирать сильно разложившиеся тела. Их опознавали по кадрам с разведывательных дронов, снятым в августе 2024 года. Такие видео снимал и выкладывал, например, российский военный Платон Маматов. Волонтеры искали похожие тела на августовских изображениях, где мертвые люди еще выглядели узнаваемо.

Во время волонтерства Мария Скроб пережила смерти отчима, матери с инвалидностью и 96-летней бабушки. Они жили в селе Краснооктябрьское Кореневского района. В середине сентября Мария смогла заехать в село и увидела дом семьи разрушенным. Скроб каждый день приезжала разбирать завалы и спустя две недели нашла мамину кость с титановой системой, а потом остальные части тела. Останки отчима и бабушки она обнаружила там же.

«Я своими руками разгребала их трупы», — сказала Скроб на встрече с бывшим губернатором Алексеем Смирновым, обвинив в гибели родных главу района Марину Дегтярёву, не организовавшую эвакуацию. ВСУ она тоже считает виновными в смерти ее близких.

Мария похоронила свою семью 18 ноября, где именно — неизвестно. Волонтерка отказалась общаться и встречаться с журналистами «7х7».

Жертвы среди мирного населения: позиция Украины

Украинские военные в октябре 2024 года сказали изданию The New York Times, что не допустили в Курской области «ни одного случая нарушения» Женевских конвенций, запрещающих убийство мирных жителей.

«С учетом того, что Россия постоянно предоставляет фальшивые цифры и занимается пропагандой, нет никакого способа проверить эти утверждения [об ударах ВСУ по мирному населению]. Если Россия хочет показать реальную ситуацию на месте, она может дать доступ ООН и Красному Кресту», — заявлял агентству Reuters представитель МИД Украины Георгий Тихий.

В середине августа 2024 года управление верховного комиссара ООН по правам человека запросило у России доступ в Курскую, Белгородскую и Брянскую области для оценки ситуации с правами человека на фоне боевых действий. Представительница МИД Мария Захарова ответила, что надеется, что это «не перформанс, а путь к пробуждению». Но с тех пор представители РФ не говорили, что доступ международным наблюдателям на приграничные территории открыт.

В декабре 2024 года пресс-секретарь Генерального секретаря ООН Фархан Хак заявил «Известиям»: «Организация Объединенных Наций хотела, чтобы “все стороны приложили максимальные усилия для предотвращения любых жертв среди гражданского населения”».

«7х7» обратился к советнику главы офиса президента Украины Михаилу Подоляку. Редакцию интересовало, велись ли переговоры с РФ о передаче тел погибших мирных жителей и обращались ли куряне к украинским военным за помощью в похоронах. Подоляк не ответил.

***

Где находится тело Нины Кузнецовой, умершей на операционном столе в Суджанской районной больнице, точно не известно. Издание Daily Storm 9 октября со ссылкой на неназванных близких сообщало, что оно могло лежать в морге Суджанской районной больницы. Муж Нины Артём не уточнил «7х7» местоположение останков жены:

— Я думаю, вдруг украинцы позволили ее похоронить [остающимся в Судже жителям]? Чтобы замести следы. Ведь весь мир знает, что ее убили. Я тогда найду человека, кто похоронил, и перезахороню. Как только [российские войска] выбьют ВСУ и разминируют город.

Его миссия — похоронить Нину в Курске. Артём не боится увидеть останки жены: для него нет ничего страшнее того, что он уже пережил.